Давным-давно была у меня мастерская: ЖЭК предоставил мне комнату в пустой квартире. За эту щедрость я вел изостудию для детей три раза в неделю.
Но с началом «перестройки» работники ЖЭКа назначили мне непомерную арендную плату. Собрал я свои баночки, тюбики, бумажки, да и переехал в дом. В то время я зарабатывал на жизнь книгой, а она много места не требует.
В дому жили жена Татьяна Алексеевна, дочь Дарья Дмитриевна, да вот я еще приперся со своим скарбом…
Сначала надо было всех разместить. Татьяна Алексеевна к тому времени на службу ходить перестала и занялась своим любимым ремеслом. Одежду разную она и раньше могла сотворить, но теперь процесс этот стал больше творческим, чем утилитарным. Некая игра с формой и материалом, фактурами. И, конечно, высокий профессионализм исполнения. Под мастерскую она приспособила кухню. Не отвлекаясь сильно от любимого дела, можно и чего-нибудь вкусненького приготовить.
У дочки Дарьи с рождения была своя комната. На ее территорию никто не осмеливался посягать. Но поскольку Дарья Дмитриевна исправно ходила в школу, а по вечерам увлеченно играла в школьном театре, то и места в доме много не занимала. И мы «тайно» использовали ее комнату для дневного отдыха.
Большая, аж 20 метров, комната досталась мне. Очень быстро она превратится в настоящую мастерскую. Так мы обжили территорию. А вот дальше события развивались непредсказуемо.
Сначала появился кот Григорий. Он нас сам выбрал. И даже не нас, а Татьяну Алексеевну. Она встретила его сидящим возле нашего подъезда: фантастически красив, черная как смоль длинная мантия, безупречно белая манишка могла бы соперничать с манишкой Гергиева за дирижерским пультом. Увидев ее, он встал и победно пошел навстречу. «Смотри, ты не каждый день можешь созерцать такую неземную красоту, ты даже можешь меня потрогать, чтобы убедиться, что это не сон…». И она убедилась. Все это великолепие оказалось у нас в дому…
Поначалу он не был моим другом, он был мне соперником. Обижал мою дочь, претендовал на мою жену и на то пространство, которое я только успел обжить, он даже пытался воевать со мной. Мы подружились позже, когда он понял, что я тоже человек.
Прошло лет пять, как вдруг опять осенью жена тащит на руках какое-то всклокоченное, жутко испуганное существо бежевого цвета, вцепившееся в нее всеми четырьмя лапами, глаза безумные глубины необычайной, пасть розовая открыта в беззвучном вопле ужаса, словом, беда. «Только покормить, да обогреть, видишь, как человеку плохо…». Ну ладно, говорю, пусть погреется…
Существо это погрелось, поело, оттаяло и оказалось сиамской кошкой невероятной красоты, нежности и душевности. Ну не смогли мы ее снова на улицу выпроводить. Григорий сначала сильно насторожился, как же – конкуренция. Но Петька, так мы назвали существо, была настолько мудра, тактична и предупредительна, что купила нашего Гришу вместе с потрохами.
А было это так. Татьяна Алексеевна котов наших сильно любила и всячески старалась им угодить. Вот как-то раз притащила она с рынка одного карпа здоровенного, килограмма на два, это для нас, для двуногих, и пару маленьких – своих любимцев живой рыбкой порадовать. Ну, мы собрались, конечно, все на кухне, звери наши крутятся под ногами, интерес проявляют неподдельный. Пару мелких рыб положили на пол, звери к ним, и вдруг Петька равнодушно отошла в сторону. Вот, думаем, дела, до чего кошку ужасы бездомной жизни довели. Гриша же в рыбе толк знал, а потому долго не думал и принялся выбирать, чтобы не прогадать. Уж он-то знает, как получить удовольствие от живой рыбки. Он с ней и поиграет, и поохотится на нее, и лапой по полу погоняет, словом, совершит полный ритуал, а уж потом насладится трапезой. Пока мы переживали, Петька ситуацию оценила, взяла оставшуюся рыбку и потащила под диван. Пару секунд на кухне стояла тишина… И вдруг из-под дивана раздался сначала треск костей, а потом грозный рев, возвещающий о том, что охота завершена удачно и лучше всем присутствующим не подходить близко, пока трапеза не закончится. Так кошка Петька вошла в абсолютное доверие к коту Григорию, признав за ним право выбора и авторитет. Потом было все. И нежнейшая любовь, и котята, и кошка Петька стала ближайшей подругой Татьяны Алексеевны, неизменно проводя долгие часы на рабочем столе, с интересом разглядывая такие красивые лоскутки, пуговки, катушки, или, сидя на подоконнике, выразительно рассказывала обо всём, что происходило за окном.
Ходят разные слухи о грозном нраве сиамцев, но кошки нежнее, добрее и преданнее я в жизни не видел. Ее тонкому и чисто женскому уму могла бы позавидовать добрая половина человечества. Помню, как за мной скорая приехала, а Петруха у меня на груди лежала – лечила. Увидев врачей, существ с незнакомыми запахами и неизвестными намерениями, на всякий случай не поверила им и решила меня защищать. Спина дугой, хвост победно вверх, как боевое оружие, шерсть пришла в движение. Противник сдался сразу… Пришлось Татьяне Алексеевне разводить всю компанию: сначала перепуганных врачей на кухню, потом Петруху в комнату Дарьи Дмитриевны, потом меня на носилки, ну всё как положено…
Кот – мой хороший старый друг, прожил с нами двадцать один год. Наверное, похож на довлатовского. Во всяком случае, то, что он уже давно стал человеком в хорошем смысле, это очевидно. Общество его мне всегда было приятно.
На девятом этаже проходила вся жизнь. Сюда стекались все: часто друзья, реже родственники по праздникам, заказчики жены, одноклассники дочери любили «потрындеть» на кухне за чайком, иностранные люди, которые интересовались искусством, из самых разных стран от Японии до Америки, позже стали появляться и отечественные ценители и галеристы. На кухне пошивалось «прет-а-порте» и «от кутюр», жарились роскошные беляши специально для Алика Цигаля с Иришей. Здесь же останавливались и друзья из Новосибирска…
Сейчас уже совершенно не понятно, как вся эта жизнь могла помещаться в двухкомнатной квартире. Планшеты, подрамники, холсты, рабочие столы, мольберты, баночки, тюбики, кисточки, имеющие тенденцию к постоянному размножению, швейные машины и манекены, куча сопутствующего барахла, а еще был телевизор, два велосипеда, три пары лыж, два кота, котята и мы трое…
Когда через много лет я получил большую мастерскую в центре Москвы и вывез туда весь свой скарб, то обнаружил, что он довольно плотно заполнил все пространство в 150 кв.м. По иронии судьбы с девятого этажа я перебрался в подвал с искусственным светом, принудительной вентиляцией…
И началась другая жизнь, неизвестная, underground… Но по прежней жизни на девятом этаже я всегда буду тосковать.